Замыслив восстановление язычества, Юлиан прежде всего возвратил ему прежнее, преобладающее значение в государстве. Он призвал ко двору разных философов, ученых, жрецов и гадателей; все гражданские должности, вместо христиан, стал замещать язычниками. И место христианского общества, окружавшего императорский двор и занимавшего разные важные должности, заступили теперь язычники. Покровительствуя язычеству, Юлиан языческим жрецам возвратил их прежние привилегии, изобрел для них источники доходов, отнимая их у христианской церкви. Сверх того языческим жрецам он доставлял содержание из государственной казны, освободил их от разных повинностей, а храмовым попечителям отдал отнятые у них хлебные запасы… Вообще он удостаивал всяких почестей жрецов иерофантов, тайнодействователей, служителей при идолах и оказывал всевозможное, всегда пристрастное, покровительство язычникам.
Возвращая, таким образом, прежнее значение язычеству в империи, Юлиан позаботился восстановить во всей силе и внешний языческий культ, – особенно для того, чтобы удобнее и скорее привлечь к язычеству простой народ, который поставляет религию главным образом во внешнем культе. Посему тотчас, как только в провинциях и в Константинополе Юлиан торжественно заявил свое отречение от христианства и переход на сторону язычества, он повсюду начал открывать языческие храмы; брошенные повелел исправлять, разрушившиеся возобновлять; перешедшие к христианам повелел отнимать; повсюду восстановлял древние обряды и городовые празднества. Отменив знамение креста на монетах и знаменах, Юлиан заменил его прежними языческими символами. Он повсюду воздвигал жертвенники, во множестве ставил идолов. Свои императорские статуи Юлиан, окружал изображениями богов, пред которыми всякий обязан был поклоняться, чтобы не быть обвиненным в непочтении к особе императора; стал заниматься призываниями, заклинаниями, гаданиями по внутренностям животных и по звездам. Но с особенною ревностию он стал заниматься и других возбуждать к жертвоприношениям. Он повелел солдатам и гражданским чиновникам посещать оставленные храмы и алтари, не забывал ни одного бога или богини, хотя сам наиболее предан был почитанию Аполлона, или бога солнца. Отличаясь бережливостию во всем, он для жертвоприношений не жалел и тратил самых редких птиц и целые стада волов и овец, так что самим его почитателям казалось, что волы могут исчезнуть в империи. Приняв звание верховного жреца, которое при его предшественниках было в пренебрежении, он с мелочною точностью выполнял все обязанности оного и выставлял на вид свою ревность к языческой религии. Всякое утро и вечер он приносил жертву восходящему и заходящему солнцу, или высшему богу света, всякую ночь – луне и звездам, а всякий день – какому-нибудь другому богу. Он благоговейно повергался ниц пред алтарями и изображениями богов, от чего не могли его удержать ни сильные дожди, ни непогода. Часто он в один день, окруженный жрецами и пляшущими женщинами-жрицами, приносил по сто волов, сам носил дрова, зажигал огонь, действовал жертвенным ножом и, как настоящий гаруспекс, собственною рукою исследовал тайны будущего в неостывших еще внутренностях жертвенных животных.
Юлианово язычество было не простым, натуральным, а искусственным и болезненным созданием. Оно представляло странную смесь философии, поэзии, суеверия и христианских элементов. Юлиан склонялся к христианскому монотеизму, когда признавал виновника (но не творца) мира, общего Отца и Царя всех, которого он, кажется, видел в Гелиосе, или боге солнца. Он его почитал более всех богов, так как Гелиос еще в раннем детстве привлекал Юлиана своим блеском: он освещает, украшает и радует весь мир своим светом, он есть центральный пункт всего мира и источник всякого добра и благосостояния. Но кроме одного, высшего бога, Юлиан признавал ряд низших – народных, городских и областных богов, которые начальствуют каждый над своею областью; признавал богов духовных и богов чувственных, которые облечены светлым телом, каковы суть звезды. "В отце всех, – говорит Юлиан, – все совершенно, а у частных богов одна сила преобладает над прочими. Так Марс управляет военными делами народов, Минерва властвует в военных советах, Меркурий заведывает над тем, что более хитро, чем смело". И разные народы, подчиненные этим богам, сообразуются с их существом и вкусами. Различие национальных свойств у разных народов служит для Юлиана главным доказательством существования областных, вообще специальных и подчиненных богов. "Пусть, – говорит Юлиан, – объяснят мне причину того, почему кельты и германцы так мужественны, греки и римляне, отличаясь мужеством и воинским духом, вместе с тем образованы и цивилизованы; почему египтяне искусны и ловки, сирийцы не воинственны и изнежены, но при этом умны, подвижны и остроумны? Неужели вы скажете, что все эти разности случайны? Точно так же между западными народами не легко найти людей, которые были бы способны к философии, геометрии или к другому какому искусству, исключая очень немногих, хотя они уже давно находятся под римским владычеством. Так непобедимы природные дарования, т. е. те дарования, которые врождены кому-либо богами". Еще в доказательство существования народных богов, Юлиан ссылается на различие языков. Кроме богов, Юлиан признавал еще гениев и героев. Считая себя избранником богов, для восстановления почитания их, он воображал о себе, что он находится в близких личных сношениях с Юпитером, Минервой, Аполлоном, Геркулесом, которые, при его разгоряченной фантазии, представлялись ему в ночных видениях, уверяли его в своей защите и сообщали откровения посредством снов, оракулов, внутренностей животных и разных магических искусств.
