Между тем, какие-то странные предзнаменования волновали и тревожили язычников; во многих городах Ликиниевых областей среди дня видели призраки Константиновых войск, идущих будто бы победителями. Константиновы же воины были полны отваги и одушевлены надеждою на небесную помощь. Перед сражением император удалялся в свою палатку, где молитвою и постом готовился к бою; священное знамя неслось среди полков, и в самом жарком сражении оставалось не тронутым вражьими стрелами. С благоговением смотрели войска его на это победное знамя; враги смотрели на него со страхом. Ликиний убеждал воинов своих не заглядываться на неприятельскую хоругвь, "ибо, – говорил он, – и она страшна своею силою и враждебна нам".
Во всех сражениях победа осталась за Константином; Ликиний спасался бегством, просил мира, притворяясь кающимся, а втайне снаряжал новые силы, призывал себе на помощь варваров. Наконец, морская победа Криспа, сына Константина, близ Византии, и сражение при Адрианополе окончательно решили успехи войны. Ликиний покорился, и чрез несколько времени был казнен в Фессалониках за то, что составил заговор против Константина. Константин сделался единым самодержавным государем всей Римской империи.
Итак, теперь, по низложении людей нечестивых, лучи солнца не озаряли уже тиранского владычества: все части Римской империи соединились в одно, все народы востока слились с другою половиною государства, и целое украсилось единством власти, как бы единою главою; все начало жить под владычеством единодержавия. Исчез всякий страх бедствий, которые пред тем всех удручали, и люди, до того времени поникшие взором, теперь смотрели друг на друга с улыбающимися лицами и светлыми глазами.
Человеколюбивейшие распоряжения царя распространялись на Церкви Божии; именно – прежде всего вызвали людей, областными правителями осужденных на изгнание и переселение за то, что не служили идолам; потом освободили от общественного служения находившихся за эту же вину под судом, а потерявших имение чрез конфискацию приглашали снова принять его. Равным образом лица, во время борьбы, при помощи Божией, прославившиеся твердостию души и по той причине сосланные на мучения в рудокопни, или осужденные жить на островах, или обязанные служить при местах общественных, – эти лица вдруг освобождены были от всех подобных наказаний. Царская милость избавила от обиды и тех, которые за постоянство в благочестии изгнаны были из воинского сословия; царь оставил им на волю – или воспринять свои обязанности и отличаться прежними достоинствами, или, когда им нравится жизнь спокойная, оставаться в ней, нимало не стесняясь общественною службою. Подобно прочим, освободил он и тех, которые, в знак унижения и бесчестия, осуждены были на работы в гинекеях.
Царь повелевал еще имение святых Божиих мучеников, положивших свою жизнь за исповедание веры, получать ближайшим в роде, если же таких не окажется, – вступать в наследство церквам. Дарственная грамота предписывала также возвратить прежним владельцам все, что пред тем передано было казною другим лицам чрез продажу ли, или в виде дара, и что осталось в казне.
Вот сколькими благами осыпали Божию Церковь разосланные царем грамоты.
Созидая и украшая храмы Богу истинному, благочестивый царь старался разрушать капища, служившие убежищами гнусных пороков, и запрещать празднества языческие, охранять мир Церкви и смирять мятежных лжеучителей. Опасаясь возникновения споров еретических, император в 330 году постановил против лжеучителей закон, которым запретил им богослужебные собрания, – и в местах общественных и в домах частных, которыми они владели, повелев места их собраний отдать Церкви или обществу.
Константин Великий проповедал истинного Бога и Христа не только в своей империи, но даже персидским язычникам и свою отеческую всеобщую заботливость простер на тамошних христиан, о коих просил царя персидского не притеснять и любить их. Вера Константина была так глубока и жива, что он повелел изображать себя на монетах и портретах молящимся с распростертыми к небесам руками и запретил иметь подобные изображения в языческих требищах. Установил во дворце своем чтения молитв и священного Писания. Жизнь иноческую считал высоким христианским подвигом, и посему отменил древние языческие законы против безбрачия. Особенно он удостаивал великой чести людей, предавших всю свою жизнь любомудрию по Боге; благоговел пред сонмом святых девственниц Божиих, будучи убежден, что в душах их живет Сам Бог, Которому они себя посвятили. Запретил христианам быть в служении у евреев: ибо неприлично, – говорил он, – избившим пророков и распявшим Самого Господа иметь у себя рабами искупленных кровию Спасителя; запретил наказывать смертию на кресте, бывшею в употреблении у древних римлян. Питая свой ум истинами божественными, равноапостольный царь проводил целые ночи без сна, созывал собрания, и когда в продолжение речи ему представлялся случай богословствовать, он вставал и с поникшим лицом, тихим голосом, весьма благоговейно посвящал предстоящих в тайны божественного учения.