Кроме того, он щедро помогал христианам при постройке церквей, и во многих местах воздвигались великолепные храмы.
Но между тем, как на западе христиане благоденствовали под покровительством Константина, совсем иное было на востоке, где царствовал Ликиний. В Милане Ликиний не решился воспротивиться желанию Константина, и вместе с ним подписал указ о свободе вероисповедания; но в душе он ненавидел христиан; и, сделавшись полновластным государем на востоке, стал теснить и угнетать их. С каждым годом положение христиан в его областях делалось тяжелее. Он опять стал требовать языческой присяги от всех служащих при дворе и в войсках его; запрещал епископам съезжаться на соборы, захватывал имущество христиан; потом, под предлогом, будто бы в церквах молятся о Константине, стал закрывать и в иных местах разрушать церкви, а епископов предавать заточению и казни. Опять пустыни и ущелья гор заселились христианами; опять начались допросы, пытки и казни. Много мучеников прославили Бога своею твердостию и непоколебимою верою.
В городе Севастии сорок воинов, которые не захотели отречься от веры Христа, по требованию правителя, претерпели истязания и мученическую смерть. В холодную, морозную ночь они были поставлены в замерзшее озеро; на берегу же озера топилась баня; правитель надеялся, что они не устоят против этой приманки, и отречением от веры купят право выйти из воды и войти в теплую баню. Один из них действительно не устоял; но сторож, пораженный верою и твердостию мучеников, окончательно уверовал, когда увидал над головою каждого из них лучезарные венцы. Он добровольно присоединился к ним, и вместе с ними сподобился мученической кончины.
В Кесарии прославился молодой воин, по имени Гордий. Ни увещания судии не могли склонить его к отречению ни мольбы родственников и друзей убедить его, чтобы он спас жизнь свою притворным отречением. "Отвергнем всякую ложь, – говорил он, – и исповедуем истину". Он был казнен мечом после жестоких истязаний.
Гонение было особенно сильно в Понтийской области; самые уважаемые епископы были предаваемы казни; тела их рассекали на мелкие части и бросали в море. Епископ амасийский, св. Василий, исповедывал перед Ликинием веру свою; его жестоко замучили; но твердое упование на Христа и на жизнь вечную дало ему силу спокойно перенести самые ужасные истязания. "Делайте со мною, что хотите, – говорил он мучителям, – пока есть во мне дыхание, не отрекусь от Создателя моего. Ни скорбь, ни теснота, ни муки, ни огонь, ни смерть не могут отлучить меня от любви Христовой". Радостно предал он душу Богу.
Ликиний был жесток не к одним христианам; все подданные его терпели от его несправедливости и корыстолюбия; он разорял их тяжкими податями, часто осуждал людей невинных для того, чтобы присвоить себе их имущества. "Римская империя, – писал Евсевий, – разделенная на две части, кажется всем разделенною на день и ночь: населяющие восток объяты мраком ночи, а жители другой половины государства озарены светом самого ясного дня". Сношения Ликиния с Константином не могли быть приязненны; Ликиний в них являл коварство и двоедушие; он уверял Константина в дружбе, а втайне, ненавидя его, старался делать ему всякое зло; козни его не удавались, и не раз между ними начиналась война. Константин оставался победителем, но, обманутый лживыми уверениями Ликиния, заключал с ним мир. Однако, дела между ними шли все хуже и хуже; угнетенные подданные Ликиния и гонимые христиане страдали под тяжким игом; сам Ликиний уже не скрывал своих замыслов против Константина; и, наконец, в 323 году возгорелась жестокая война.
Оба противника собрали значительные силы; Константин готовился к делу молитвою; перед его полками неслось спасительное знамя креста; Ликиний же окружил себя гадателями и жрецами, допрашивал богов об успехе войны, совершал жертвоприношения. Казалось, что война шла между христианством и язычеством.
Накануне сражения Ликиний собрал отборных воинов и лучших друзей своих в тенистую рощу, в которой стояли идолы богов; совершив торжественно языческий обряд, он сказал всем бывшим тут: "Друзья, вот наши отечественные боги, перед которыми нам надо благоговеть, как нас тому учили предки наши. Начальник же враждебного нам войска, отвергнув отеческие обычаи, принял лживые мнения и прославляет какого-то иностранного, неизвестного бога. Постыдным знамением его он срамит свое войско; доверившись ему, он поднимает оружие не столько против нас, сколько против богов. Само дело откроет, кто прав и кто заблуждается; если мы победим, то ясно, что наши боги – боги истинные; если же одержит верх Бог Константина, нами осмеянный, чужестранный бог, то пусть чтут Его, и нам надо будет тогда Его признать. Если же наши боги победят, что несомненно, тогда устремимся войною на безбожников!"