Можно бы было надеяться, что на этот день все окончилось; но ничуть не бывало. Отступление римлян иудеи приняли за бегство. Их сторожевой, поставленный на высоте стен для наблюдения за движениями врагов, видя их отступление, начал махать своим платьем – это был знак, что римляне бегут де. Новые толпы из города, как дикие звери, бросались по пятам мнимых беглецов. Этому бешеному нападению римляне не могли противостоять; их ряды были разорваны как бы ударами военной машины и все побежали вроссыпь на верх горы. Тит остался посредине склона к потоку с небольшим числом людей. Друзья убеждали его удалиться от опасности, которая угрожала ему от разъяренной толпы иудеев. Но, не обращая внимания на эти убеждения, он смело встретил врага, рубил мечом всех на него нападавших, шел вперед по трупам, которые покрывали склон. Его отважность сделала то, что толпы иудеев, хотя и не отступали назад, но стали обходить его по сторонам, преследуя бегущих. Тогда Тит с своими немногими спутниками хотел остановить их движение, поражая их с боков.
Была одна минута опасности: бежавшие из-под горы наверх напугали тех, которые тут же принялись было за земляные работы; они воображали, что сам Тит обратился в бегство и нет возможности удержать стремительный натиск иудеев. Но вот некоторые заметили кесаря среди смешавшейся толпы; криками они ободрили струсивших: пробудившееся чувство посрамить себя оставлением своего начальника среди опасности довершило остальное. Иудеи были отброшены в глубину долины, несмотря на отчаянное их сопротивление. Теперь римляне могли спокойно докончить свои работы по укреплению лагеря.
Но лишь только наступило затишье в борьбе с римлянами, в Иерусалиме опять начались внутренние раздоры. Приближался праздник опресноков, который на этот раз пал на 14 число македонского месяца Ксанника (7 марта).
Один из предводителей народных Елеазар и его сторонники объявили, что они отворят ворота храма и допустят всех желающих участвовать в праздничном торжестве. Другой предводитель народа Иоанн Гискала не хотел упустить этого случая, чтобы овладеть крепостию своего соперника: его солдаты из наименее известных вместе с богомольцами проникли в храм с оружием, скрытым под платьем. Там они сбросили с себя стеснявшие их длинные мантии и явились с обнаженными мечами. В храме произошло ужасное смятение. Безобидная толпа богомольцев, чуждая ненависти партий, вообразила, что опасность угрожает всем. Приверженцы Елеазара поняли, в чем дело: их сторожевые, бывшие при воротах и на перилах стен, со всею поспешностью бежали и скрылись в подвалах под храмом. Богомольцы в смятении частью столпились около алтаря, частию около Святого Святых. Их или били рукоятками или просто рубили мечами. В этот ужасный день многие невинные погибли лишь потому, что между солдатами Гискалы нашлись их личные враги или завистники, которым тут был случай удовлетворить своей мести. Но те, против которых было сделано это вооруженное вторжение, остались целы и невредимы: их вывели из подвалов и заключили с ними мир.
Возвратимся теперь к Титу. Устроивши новый лагерь против башни Псефина, Тит с отборным отрядом конницы предпринял осмотр стены для выбора места, более удобного для начала осады.
Осмотр показал Титу, что осаду надо начать с севера, с новой стены близ памятника первосвященника Иоанна, неподалеку от башни Псефина. Стена здесь была не очень высока и имела пред собою относительно ровную местность, так что против нее легко было сделать насыпи для постановки машин.
Тотчас же повсюду в окрестностях началась рубка деревьев. Деревья нужны были как для устройства насыпей, так и для сплетения плетней, которыми рабочие прикрывались от действия стрел. Насыпи начались разом в трех местах. Сами рабочие были вооружены дротиками и луками на случай внезапной вылазки и для действия, если нужно, и против поражавших со стен; а кроме того, их прикрывали отряды с пращами, стрелометами и камнеметами. Эти машины у всех легионов были в отличном порядке, но особенно десятый легион имел сильные пращи и громадные камнеметы, при помощи которых он мог наносить величайший вред не только вылазкам, но и тем, которые действовали со стен. Камнеметы могли бросать камни около трех пудов весу и на расстоянии двух стадий. Такие бомбы поражали не только прямым ударом на близком расстоянии, но и тогда, когда, падая на землю и подпрыгивая, добирались в такую даль, где их и не чаяли. В первое время иудеи увертывались от них, благодаря тому, что употреблявшиеся для них камни были белые. Так как белизна бросавшихся камней давала о себе знать довольно издалека, то иудеи на верху башен расставили часовых, для наблюдения за действиями камнеметов. И лишь только они замечали полет такой бомбы, они должны были кричать по-еврейски: "Стрела летит". Тогда все бросались на землю и удар был мимо. Римляне заметили это неудобство и стали чернить свои бомбы; после этого их действие стало гораздо удачнее и они вырывали множество людей из рядов защитников. Иудеи, несмотря на постоянные потери людьми, не переставали употреблять все средства, чтобы мешать устройству насыпей, они беспокоили работников и днем, и ночью, действуя против них и отважностию и хитростию.