Из Афин ап. Павел отправился в Коринф. Он также усерднопроповедовал коринфянам, но учение его не имело у них такого успеха, как в других городах. В то время Коринф блистал безмерной заботливостью наставлять своими посланиями его жителей; он предостерегал их против ложных толкований, языческих обычаев и против гордости духовной; в особенности же убеждал их хранить между собою мир и любовь. Начав свое второе апостольское путешествие в 53 г., ап. Павел в 55 г. через Кесарию отправился на праздник в Иерусалим, а оттуда возвратился в Антиохию.
Через год апостол возобновил свою деятельность проповедническую и предпринял свое третье апостольское путешествие. Долее всего пробыл он в Ефесе, где около двух лет ежедневнопроповедовал в училище у одного язычника Тираина, расположенного к христианству. Успеху его проповеди особенно способствовало то, что руками Павла Господь творил множество чудес; даже когда больным приносили платки и полотенца, бывшие на теле святого апостола, и тогда от одного прикосновения к ним больные получали исцеление.
Наступил май месяц, в котором в Ефесе бывала знаменитая ярмарка Ефесия, ознаменовавшаяся целыми рядами празднеств, посвященных Артемиде. Во время этих празднеств деревянное изображение богини, по народному сказанию, сшедшее с неба, выставлялось в храме на всеобщее поклонение. В течение целого месяца город был переполнен народом, стекавшимся из всех окружающих стран, и стоном стонал от всякого рода ликований. Пышные и нарядные процессии постоянно двигались к храму; жрецы и разные заклинатели пожинали богатую жатву на ниве народного суеверия; устраивались всевозможные увеселения и игры, и все это сопровождалось самым диким пьянством и разгулом.
При таких обстоятельствах неизбежны были и взрывы народного фанатизма, которыми часто ознаменовывались торжества в Ефесе. То же самое случилось и теперь. В этом году замечалось видимое уменьшение бесшабашного разгула во время Ефесии, и причина этого упадка была вполне известна. Не только в Ефесе, но и во всех главных городах проконсульской Азии был возбужден глубокий интерес проповедничеством ап. Павла, который в самой столице идолопоклонства, как известно, спокойнопроповедовал, что те, кои сделаны человеческими руками, совсем не боги. Много народа склонилось к принятию этой проповеди, еще более было таких, которые, по крайней мере, под влиянием ее стали равнодушно относиться к бессмысленной обрядности и причитаниям, и даже к храмам и идолам. Следствием этого было то, что в Ефесе "произошел не малый мятеж против пути Господня". Павел и его проповедь, "братья" и их собрания – были у всех на языке, и немало ропщущих проклятий произносилось против них жрецами и жрицами, а также и сотнями приживалок, собирающихся вокруг всякого большого учреждения. Наконец, это худо скрываемое озлобление прорвалось наружу. Более всего убытков понес от уменьшения благоговения к богине и ее святилищу некий серебряных дел мастер, по имени Димитрий, который продавал поклонникам маленькие серебряные модели храма и изображения в память посещения ими Ефеса и его храма. Да и не только в Ефесе, но и в каждом знаменитом центре языческого культа спрос на эти вещи вызывал большое предложение их со стороны промышленников. Димитрий нашел, что его промышленность начинает подрываться, и он, прикрываясь ревностию к храму и богине, решился, насколько это было возможно для него, принять меры с целью остановить грозящее ему разорение. Созвав на собрание всех художников и простых рабочих, занимавшихся этим ремеслом, он обратился к ним с речью, в которой сначала возбудил их страсти предостережением о грозящем им разорении, а затем взывал к их дремлющему фанатизму об отмщении за оскорбленное величие их храма и упадающее великолепие богини, которую де боготворила вся Азия и весь мир. Речь эта была как бы искрой для горючего материала. Среди слушателей раздался яростный крик: "Велика Артемида Ефесская!" – и по всему городу началось смятение. Пылая мщением к главному виновнику понесенных убытков, мятежные художники и ремесленники хотели схватить самого апостола Павла, но, не найдя его лично, схватили двух его сотрудников, Гаия и Аристарха, и повлекли их в театр – на отмщение и поругание толпы. Узнав об опасности своих возлюбленных сотрудников, апостол хотел сам идти в театр, чтобы пожертвовать собою; но власти города удержали его, так как опасались усиления народного смятения. Смятение это грозило опасностью побоища не только христианам, но и иудеям, которых народ не различал от христиан. Чтобы отвратить эту опасность, из среды иудеев выступил некий Александр, попытавшийся обратиться к толпе с речью, что иудеи отнюдь неповинны в этом деле. Но лишь только толпа разглядела иудейские черты оратора, как заглушила его речь яростным криком: "Велика Артемида Ефесская!" – и готова была приступить к одному из тех ужасных побоищ, которые не раз претерпевались иудеями в Александрии и других больших городах Востока. Опасность была страшная, но, к счастию, она отвращена была мужеством городского блюстителя порядка, пользовавшегося общим уважением населения. Пренебрегая всякою личною опасностью, он смело выступил пред лицо разъяренной толпы и обратился к ней со спокойною, но внушительною речью, которая образумила толпу. "Ефесяне! – воскликнул он. – Какой человек не знает, что Ефес есть служитель великой богини Артемиды и Диопета? Если же в этом нет спора, то надобно вам быть спокойными и не поступать опрометчиво. А вы привели этих мужей, которые ни храма Артемидина не обокрали, ни богини вашей не хулили. Если же Димитрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания, и есть проконсулы: пусть жалуются друг на друга. А если вы ищете чего-нибудь другого, то это будет решено в другом собрании, ибо мы находимся в опасности за происшедшее ныне быть обвиненными в возмущении, так как нет никакой причины, которою мы могли бы оправдать такое сборище". Речь эта сразу произвела поразительное действие. Смятение прекратилось. Умная речь всеми уважаемого человека заставила толпу раскаяться в своем неразумном мятеже и испугаться его возможных последствий, на что намекнул в своей речи блюститель порядка, попеременно действовавший лестью, запугиванием, вразумлением и успокоением.