Уполномоченных поразило выражение, с которым Македоний произнес это, хотя они ничего не поняли из сказанного им (он говорил по-сирски); когда же его слова были переведены им на греческий язык, они согласились с тем, что один из них должен идти к императору, рассказать ему о положении дел в Антиохии и ожидать дальнейших распоряжений.
Таким образом, воззвание монахов не было тщетно. Окончательное приведение приговора в исполнение было отложено. Цезарий сам отправился в Константинополь, имея при себе письмо с ходатайством о помиловании, подписанное монахами.
Златоуст в высшей степени был восхищен мужеством монахов, поведение которых он противопоставлял малодушию цинических философов Антиохии, которые, при наступлении опасности, покидали город, спешили прочь от него и скрывались в пещерах.
Снова мы видим Златоуста распространяющим утешение и ободряющим измученный народ.
– Истинная слава Антиохий, – убеждает он их, – заключается ни в ее банях, ни в театрах, ни в публичных зданиях, ни в том, что она "столица Сирии", но в том обстоятельстве, что ученики здесь впервые были названы христианами, и что их подвиги любви к голодающим иерусалимлянам прославляются и доселе. Благочестие жителей составляет истиннейшую славу города. Все подобные качества, какими она, кажется, обладает, сделают ее митрополией не на земле, но на небе (Бес. XVII).
Но скоро произошла перемена обстоятельств. Тучи рассеялись. Горизонт становился светлее. Тьма ночи исчезла, и радость пришла с утренней зарею.
Посещение Флавианом императора не осталось бесплодно. С величайшей ревностию обратился он к Феодосию, моля его о помиловании возлюбленного города и народа. Он выставлял перед ним всю красоту прощения; говорил, что ни одно наказание так не сурово, как незаслуженная милость; решительно объявил, что никогда не возвратится к своему народу, если не будет даровано благоволение, какого он добивается; признавался в позорной неблагодарности граждан, которые получили от императора столько милостей, но теперь уже не смеют обратиться ни к кому за помощью, и являются предметом презрения для всего света; уверяет, что ни его кротость была причиной мятежа, но что и иудеи и язычники всегда относились к ней с уважением, и наконец напоминает императору, что есть на небе Учитель, Который и милосерд, и справедлив. Его мольбы восторжествовали, гнев императора миновал: город был спасен от разрушения и гибели.
Император, как мы узнаем из двадцать первой беседы Иоанна, был растроган до слез и "постановил решение, украшающее его честию более диадемы". Но что же произошло?
– Как, – говорил он, – может ли быть что-нибудь удивительного и великого в том, если мы смягчим наш гнев против тех, которые дерзнули нас оскорбить, мы, которые тоже люди, когда Господь вселенной, пришед на землю и соделавшись рабом ради нас, распинаемый облагодетельствованными Им, молил Отца о прощении Своим мучителям, говоря:
– Отпусти им, ибо не знают, что творят.
Что удивительного, если и мы простим своих сорабов?
Зима окончилась. Флавиан послал с курьером милостивое письмо императора, чтобы граждане возможно скорее получили радостное известие, чего желал и сам Феодосий. В начале весны Флавиан возвратился из Константинополя, так что мог принять участие в радостном праздновании Пасхи вместе с освободившимся от бремени страха паствою и народом.
Антиохия изменилась: богатые и бедные, великие и малые, – все благословляли милосердие Божие, спасшее их от гибели; все беспорядки города прекратились; православные сделались более благочестивыми. Но это было только временно, а затем все пошло прежним порядком и Златоуст не переставал обличать своих сограждан. В своих беседах он преследовал клеветников, злоязычников, ненавистников и мстительных, убеждал своих сограждан жить в мире и согласии. Впрочем, деятельность Златоуста состояла не в том только, чтобы обличать, но он возбуждал также к подвигам добродетели, к делам благочестия и милосердия, к любви, к терпению; он в своих беседах внушает веру в Бога, уважение к св. Церкви, прилежное чтение св. писания, частое употребление знамения креста, ежедневные молитвы, молитвы прежде и после обеда, обучение и попечение о детях, память о смерти, призывание святых, благоговейное поклонение святым и их мощам, подражание их добродетелям. Поучения свои Златоуст говорил просто, вразумительно, чтобы все могли понять. В одно время св. Иоаннпроповедовал гораздо красноречивее, чем всегда; ученые и знатные люди наслаждались его речью, но простая женщина сказала Иоанну:
– Учитель духовный, Иоанн Златоустый, ты углубил кладезь св. учения твоего, и ум наш не может доставать.
С этого времени Иоанн и получил название Златоустого и всегда старался говорить просто и понятно. Слушатели, когда говорил Златоуст, нередко проливали слезы, а иногда, сокрушаясь о своих грехах, ударяли себя в голову, приходили в страх при мысли о наказании за грехи; нередко случалось, что они прерывали его речь, и храм оглашался многочисленными возгласами: "Златоуст, уста золотые, уста золотые!"
