Много ли, впрочем, из самых простых христиан таких, которые какую бы то ни было икону принимали прямо за лицо, ею изображаемое, и думали, что древо и краски составляют самое Божество? Такого человека надобно долго искать, и, сыскав, при надлежащей беседе с ним, редко не окажется противного, то есть, что он не умеет только выразить своих понятий, как должно, а не то, чтобы не умел отличить иконы от лица, ею изображаемого. Что же касается до других людей, самых простых и не просвещенных, то их усердие и любовь к свв. иконам могут казаться некоторым простирающимися до излишества именно потому, что в этих судиях самих слишком мало усердия не только к свв. иконам, а и к свв. лицам, на них изображенным.
Но что приобрели иконоборческие общества, отвергнув необдуманно почитание свв. икон? Возвысились в понятиях о предметах веры? Напротив, видимо приблизились к опасности потерять веру в самые существенные догматы христианства и охладели в чувстве до того, что с равнодушием слушали и читали самых ожесточенных хулителей имени Христова. Где же мнимая выгода от неиконопочитания? Разве в том, что храмы начали походить своею внутренностью на места простых собраний, так что их всегда тотчас можно обратить на какое угодно употребление?.. И недальновидные, обнажив безрассудно Церковь свою, думали укрыться с нею наготою под сению заповеди Моисеевой: "Не сотвори себе кумира, ни всякаго подобия! да не поклонишися им, ни послужиши им!" (Исх. XX, 4, 5). Но богомудрый законодатель еврейский запрещает, очевидно, те кумиры и изваяния, которые были в употреблении у язычников и представляли собою их божества нечистые, но не запрещает священных изображений предметов святых. Доказательством последнего суть златые изображения херувимов, кои, по повелению Самого Бога, поставлены Моисеем в скинии свидания, и притом в святейшем месте – над ковчегом завета, куда именно обращались лицом все молящиеся.
Мы постараемся по возможности полнее изобразить историю иконоборческой ереси и борьбу с нею православной Церкви.
За употребление и чествование икон упрекали христиан враги христианской веры, иудеи и магометане: те и другие смешивали христианские иконы с идолами, и иконопочитание казалось им нарушением второй заповеди десятословия. Зараженный такими предрассудками, халиф Иецида в 724 году предписал истреблять христианские иконы по всему халифату. Повествуют, что халиф решился на это по совету одного иудея-изувера, который от имени Божия обещал ему за сей подвиг долголетие. Халиф поверил обещанию, последовал злому совету, и чрез 8 месяцев умер. Сын и преемник Иециды, халиф Валид, наказал обманщика позорною смертию и прекратил гонение на иконы.
К сожалению, между самими христианами нашлись люди, которые разделяли иудейское и магометанское мнение о святых иконах. В свое оправдание они указывали на то, что некоторые христиане действительно суеверно обращались с иконами и чествование их простирали до языческого обоготворения. Подобное суеверие заметил в своей епархии епископ марсельский (в Галлии) Серен и предписал повсюду разбивать иконы и выбрасывать из храмов. Это было в конце VI века. Но за неразумную ревность против икон строго обличал Серена римский папа, святой Григорий Двоеслов. Он писал к марсельскому епископу, что гораздо справедливее и полезнее было бы обратить ревность не на уничтожение икон, а на распространение между народом истинных понятий об употреблении их, и поставил на вид иконоборцу, что иконы служат средством для возбуждения благоговения к Богу и святым и к назиданию всех, особенно же людей простых, неграмотных, которые в иконных изображениях могут научиться тому, чего не могут прочесть в книгах.
Первым виновником иконоборства в греческой империи был император Лев Исавр. В 6 год своего царствования, он решился обращать иудеев, живших в греческой империи, к христианству, и монтанистов – к православию, и хотел достигнуть сего силою и принуждением. Но так как и те, и другие порицали православную Церковь за почитание икон и указывали на иконопочитание, как на одно из препятствий к принятию православной веры, то, для устранения такого препятствия, у императора родилось намерение уничтожить иконопочитание в своих владениях. Некоторые духовные лица, и между ними особенно Константин, епископ наколийский (во Фригии), еще более утвердили иконоборное намерение Льва: они внушали ему, что чествование икон не согласно с духом христианства. В первых действиях Льва, направленных против иконопочитания, заметна, впрочем, некоторая осторожность. Он спрашивал совета ученых богословов, находившихся в Константинополе, думая наперед обеспечить себя их согласием. И когда это средство оказалось безуспешным, потому что общее убеждение было в пользу иконопочитания, тогда император, оставаясь при своем намерении, по совещании с тайным придворным советом, в 726 году обнародовал первый указ, воспрещавший иконопочитание. Народ в Константинополе пришел в смущение. Противозаконным распоряжением было оскорблено живое чувство христианского благочестия. Лев поспешил объявить, что он вооружается не против икон вообще и даже не против всякого казавшегося ему суеверием чествования их посредством поклонов и коленопреклонений.
