В это страшное для Церкви время жил и действовал ко вреду ее Македоний. Македоний сначала был чистый арианин, и арианами возведен на константинопольский престол.
На престоле епископском он оказал столько гордости и жестокости в своем характере, что не только православные видели в нем своего врага и гонителя, но и самые ариане стали ненавидеть. Враги его из самых ариан успели усилить нерасположение к нему императора, так что император лишил его кафедры и передал ее Евдоксию антиохийскому, также одному из самых злых ариан. Македоний, не терпя унижения, отстал от той секты ариан и решился открыть себе новый путь к своим целям. От учения о Сыне Божием он обратился к догмату о Св. Духе и дал новый вид этому догмату. Он началпроповедовать, что Дух Св. не единосущен ни Отцу ни Сыну, но есть сила, подчиненная им и служебная. Множество новых сообщников пристало к Македонию, и хотя в рассуждении второго лица Св. Троицы они были неодинаковых мыслей, но все согласно отвергали божество Св. Духа. "Среди таких волнений в Церкви, – говорит св. Иларий, – вера уже не на Евангелии основывалась, а зависела от обстоятельств".
Такие бедствия Церкви продолжались до Феодосия Великого. Феодосий решился положить конец неустройствам церковным. В самом начале своего правления, приняв крещение от православных, Феодосий издал повеление, которым всех подданных призывал к согласному исповеданию Св. Троицы; запретил сборища еретические, и, отняв у них право именоваться церквами, грозил им судом гражданским; запретил публичные прения о вере, которые доселе волновали народ и только усиливали заразу еретических лжеучений. Потом Феодосий назначил быть в Константнополе общему собору епископов, для точнейшего определения догматов веры и умирения Церкви. Это было в 381 году по Р. Х.
По приглашению императора собрались в Константинополе 150 православных епископов, согласно с никейским символом исповедывавших единосущие Св. Троицы. Между прочими здесь были прославленные Церковию, как за чистоту православия, так и за святость жизни: св. Кирилл иерусалимский, Амфилохий иконийский, Геласий кесарийский, Григорий нисский, брат св. Василия Великого, Мелетий антиохийский, св. Григорий назианзин и многие другие, из которых большая часть терпели жестокие гонения от ариан.
Феодосий призвал было на собор и македонианских епископов, в числе 36, надеясь, что они согласятся в исповедании веры с православными. Но они, сказав прямо, что не допускают и не допустят единосущия, удалились с собора. Тогда отцам собора не оставалось ничего более, как утвердить основания православной веры, принятые в никейском соборе. Итак, они восстановили в полной силе никейский символ и, утвердив его неприкосновенность, как неизменного основания веры, дополнили, по преданию Церкви, членом о Св. Духе: "Иже со Отцем и Сыном споклоняема и славима" и еще некоторыми другими членами, направленными против тогдашних ересей. Полный, составленный таким образом символ, под именем никейско-цареградского, остался неизменным правилом веры на все времена Церкви.
История третьего Вселенского собора
Несмотря на те славные победы, которые истина одержала над заблуждениями и ересями на пер-.вых двух Вселенских соборах, дух лжи не смирился и не умолк; в V веке он снова посягнул на чистое и святое учение Христово и, для исполнения злых своих намерений заставив действовать слабый ум человеческий, успел посеять между последователями Христовыми семена лжеучения. Главным орудием его был Несторий, патриарх константинопольский. Он учил, что Бог Слово обитал в рожденном от семени Давидова, как в храме, и что от Девы Марии родился человек, а не Бог Слово, ибо смертное рождает смертное по естеству.
При столь превратном образе мыслей о Сыне Божием Несторий имел некоторые добрые свойства, которые в благомыслящем человеке могли бы принесть большую пользу Церкви, но в нем они сделались соблазном для верующих и гибельным орудием к уловлению простых сердец в сети заблуждения. По единогласному отзыву современников, Несторий вел себя в Антиохии неукоризненно; все удивлялись его любви к уединению и постоянному занятию чтением. Будучи там священником и отправляя должность народного проповедника, он исполнял свое дело с честию и славою; при ясном и сильном голосе, при способности говорить свободно и красноречиво, он всегда показывал себя на кафедре самым искренним ревнителем истины и благочестия, самым пламенным поборником апостольского учения против ересей и заблуждений, так что благосклонная молва не замедлила провозгласить его славным подражателем св. Златоуста.