Поэтому для православного духовенства и паствы католики были еретиками и раскольниками, и наоборот. «Признавая одну себя единою истинною Церковью Христовою, принадлежность к которой является необходимым условием для спасения, не допускает для своих последователей свободы перехода из православия в иное, хотя бы христианское, исповедание и рассматривает лиц, отпавших от православной веры, как заблуждающихся, заботясь о возвращении их в православие» [241].
В Своде законов Российской империи было записано, что «как рожденным в православной вере, так и обратившимся к ней из других вер запрещается отступить от нея и принять иную веру, хотя бы то и христианскую» [242].
При этом часть русской интеллигенции, наперекор увещеванием властей, наоборот стремилась к интенсивному освоению европейской культуры. Как подчёркивает исследователь Ф.Г. Овсиенко, «западнические настроения, а вместе с ними понятный интерес к католицизму шли как бы изнутри России» [243].
Очевидно, что причины этих настроений следует искать ещё в преобразованиях Петра I, которые были направлены на то, чтобы приблизить русского человека к западноевропейским образцам, включавшим в себя, помимо внешних атрибутов [244], так же умение мыслить по-европейски и иметь европейский вкус.
Немало способствовал появлению интереса к католичеству в русской дворянской среде факт появления на отечественной службе массы католиков. Началось это отчасти уже при Петре I, и достигло своего пика после присоединения к Российской империи земель с католическим населением в конце XVIII века. Как отмечает исследователь Катин-Ярцев, «почти все русские старинные фамилии выводили себя «из немец», «из грек», «из прус» или, в крайнем случае, «из Орды» [245].
Часто иностранцы-католики оказывались непосредственными начальниками служивших на царской службе русских дворян. На царской службе отметились такие известные католики, как российский военный деятель, генерал и контр-адмирал, по происхождению шотландец – Патрик Гордон; генерал-майор, родом, как и Гордон, из Шотландии – Павел Менезиус; российский флотоводец, выходец из Черногории – Матвей Змаевич. Это далеко ещё не полный список! Некоторые из этих людей открыто выражали свои симпатии к католичеству. Известно, что. Например, Матвей Змаевич докладывал папе Римскому, что готов приложить все усилия для «восхваления имени его святейшества среди этой нации» [246].
Известны случаи заключения браков между представителями русских дворянских родов и иностранцами – католиками. Так, в 1732 году в католической церкви в Москве состоялось венчание дочери полковника Александра Маслова Евдокии с католиком Захарием Шериманом.
Случалось, что иностранцы приглашали своих товарищей из российского дворянства на религиозные церемонии в католические храмы. Например, по поводу панихиды по умершему австрийскому императору Францу I, которая прошла в Петербургской католической церкви 4 октября 1765 г., «Санкт-Петербургские ведомости» писали, что: «Для смотрения печальной сей церемонии съехалось в церковь, кроме находящихся здесь иностранных министров, такое множество знатных обоего пола персон, что прочему народу не было места, как только при входе в церковь и в паперти» [247].
Так же католические монахи часто занимались воспитанием детей русских дворян: «Уже несколько лет проживают здесь также два немецких иезуита, которые обучают по-латыни многих детей знатного происхождения» [248]. «Трудно было найти в Петербурге барский дом, в котором бы латинский духовный не был бы гувернёром или библиотекарем, или домашним учителем» [249].
В среде простого русского народа XVIII века, который на 90% представлен крестьянством и был неграмотен, отношение к католичеству, под действием православной церковной пропаганды, было резко отрицательным.
Какой либо личной неприязни к католикам тут быть не могло, ибо в большинстве своём русскому деревенскому мужику так ни разу за свою жизнь и суждено было в глаза увидеть лицом к лицу живого представителя Римско-католической Церкви. Согласно словарю Даля, «всякий неправославный человек издавна именовался в России «басурманином» [250].
Таким образом, всякая неправославная вера для русского простолюдина была одинаково «языческой» и «сатанинской» [251].
Впрочем, на границах с исконно католическими территориями ситуация менялась зачастую на противоположную – там крестьянину часто предоставлялась возможность лично пообщаться с католиками, а так же с представителями католического духовенства.
Такой крестьянин мог лично на деле сравнить своего местного бородача православного батюшку-пьянчужку [252] с вечно трезвым, гладко выбритым, исключительно интеллигентным представителем латинского духовенства. Мог пообщаться с всегда вежливыми, аккуратно одетыми, образованными католиками. Часто после такого общения, католик становился для русского мужика уже не врагом, а зачастую – другом.
Известно, что многие русские дворяне, часто официально, в угоду российским законам, оставаясь православными, открыто выражали свои симпатии к католичеству. Так, с почтением к католической вере относился главнокомандующий российской армией, фаворит царевны Софьи, князь Василий Васильевич Голицын. Отношение Голицына к католичеству разделял граф Андрей Артамонович Матвеев, видный дипломат петровской эпохи. Известно, что фельдмаршал Борис Петрович Шереметев совершил паломничество в Рим, дабы поклониться мощам св. апостолов Петра и Павла, которых очень почитал в своей жизни. В Рим так же ездил князь Петр Алексеевич Голицын [253]. Фаворит императрицы Екатерины II Г.А. Потёмкин открыто симпатизировал иезуитскому Ордену.
